Пермь
Родился в 1960 году
Председатель Пермской гражданской палаты (ПГП)
https://www.facebook.com/averkiev.igor
Сайт Пермской гражданской палаты http://www.pgpalata.ru/
ЧТО ОТ КОГО ЖДАТЬ
Речь пойдёт о человеческом наполнении именно путинского государства, всех этих «органов государственной власти и местного самоуправления», департаментов, служб, комитетов, партий, фронтов, но на региональном уровне. Это моя личная гипотеза в отношении человеческих типажей, населяющих путинский режим в провинции. Подчёркиваю: речь не о путинистах вообще, не о человеческом разнообразии провинциального «путинского большинства», а о человеческом разнообразии тех, кто трудится в политических и административных структурах путинского государства в российских регионах. И это именно типажи – обобщённые социальные образы, для наглядности – с примерами в виде конкретных фамилий из пермской политической галереи.
Спрашивается: зачем мне это нужно? Отвечаю:
Во-первых, мне представляется очень важным понимать, что путинский режим, в его человеческом измерении, не такой уж монолитный и даже не такой уж «путинский», как может показаться с привычной колокольни. Это я и попытаюсь показать, расписывая по своему произволу типажи путинских «активистов», «сочувствующих» и «попутчиков».
Во-вторых, в грядущем свёртывании путинского режима (в какой бы форме оно ни происходило) многое будет зависеть не только от тех политических сил, которые будут способны подобрать власть и взять на себя ответственность за судьбу страны, и не только от того, какие именно радикалы будут подстёгивать ситуацию (нацистские, либертарианские, левацкие, спеслужбовские или новейшее издание чеченской Дикой дивизии). Многое будет зависеть (а на первых этапах «свёртывания» даже очень многое) и от тех, кто наполняет сегодняшнее путинское государство на всех его уровнях. И я не только и не столько о силовиках (хотя в конце и о них). Условно говоря, когда вопрос о власти встанет ребром, важно понимать какая часть государственных людей пойдут за Императором в огонь и в воду; какая часть сделают вид, что они здесь не при чём и отойдут в сторону; и какая часть присоединятся к тем или иным оппозиционным группам?
Итак:
1. ПУТИНСКИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ АКТИВИСТЫ
1.1 Верные путинцы – в провинциальном варианте это стандартные маленькие люди, в общем-то недалёкие, иногда до туповатости, но от всего этого упёртые и по-житейски хитрые. Точнее, их ум и сообразительность ограничены их опытом, но опыта у них очень много. Внутри режима они по-своему даже мудры. «Верные путинцы» – тактики по жизни, их стратегии живут не в их головах. Именно эти люди и составляют костяк политической элиты путинского государства – идеальные человеческие инструменты для продвижения и укоренения вечно меняющейся и часто невнятной «генеральной линии». Они всегда в «первых учениках», всегда «на передовой», «всегда готовы» ко всему, что упадёт «сверху». Самые очевидные их пермские представители: губернатор Виктор Басаргин; «смотрящий» в Пермской городской Думе, большой предприниматель и очень авторитетный спортсмен Владимир Плотников; глава Пермского района с 2000 года и председатель Совета глав муниципальных образований Пермского края Александр Кузнецов; председатель Избирательной комиссии Пермского края Игорь Вагин; народный глас Императора, токарь-депутат Валерий Трапезников; генерал-майор полиции в отставке, депутат Законодательного собрания Владимир Чулошников и ещё один-два десятка депутатов и высших региональных и городских чиновников.
«Верные путинцы» – именно политики: они озвучивают и гарантируют «пермскую модель путинизма». И они – именно активисты: кто по должности, а кто и по призванию, они усердно продвигают стеснительный путинский авторитаризм и официальное умеренное мракобесие. Потому и «верные». Их верность «лично Владимиру Владимировичу» имеет разные мотивы, от вполне себе цинично-меркантильных до «идейных» и глубоко личных. Но мотивы эти прочны. Одни из них лично преданы Императору, ибо лично зависимы от него буквально во всём: в должности, в доходах, в карьерном продвижении, в личной безопасности, даже в свободе-несвободе (Виктор Басаргин). Для других «силовик» Владимир Путин и его жлобский и одновременно обречённо народолюбивый режим оказались «родными по жизни» – этакая идеальная социальная матрица, вмещающая и душу «активиста», и образ жизни, и способ заработка, и, в конечном счёте, обеспечивающая ему экзистенциальный покой (Владимир Плотников). Третьи – просто тщеславные карьеристы, из тех верноподданнических простаков, что берут ступени вертикали всего лишь преданностью и беспрекословностью, и понимающие, что вне системы личной власти их политическим амбициям мало что светит. Есть ещё и четвёртые, пятые, и, наверное, ещё какие-то.
Большинство «верных путинцев» вслед за вождём всё более превращаются в своего рода государственных радикалов. Чиновничий и вообще государственный экстремизм – доминирующий и долговременный тренд внутри «корпорации путинистов» (от «взбесившихся принтеров» до всевозможных холодных и горячих «маленьких войн» как универсального ключика к решению любых проблем).
«Верные путинцы» будут верны Его Императорскому Величеству почти до конца (совсем до конца бывают верны только герои, но такие лидеры как Владимир Путин героев не притягивают по определению – посмотрите на его региональных оправдателей и обожателей). Говоря «маленькие», «недалёкие», «туповатые», «хитрые», я не обзываюсь и не занимаюсь сатирой. Я лишь экстраполирую результаты собственных многолетних наблюдений на общепринятые, но не академические оценки такого рода людей. Просто мы всей страной живём внутри одной общей сказки «Про голого короля» и сказка эта в тысячах экземплярах тиражируется для королей и корольков всех уровней. Магия их должностей, укоренившаяся в них солидность и умение правильно вести себя на людях просто не позволяют нам воспринимать их адекватно. Адекватность в наше время требует радикального напряжения воли и разума.
Поклонников режима могу успокоить тем, что «верные путинцы» из предельно узкого и близкого Императору кремлёвского круга слеплены из более качественного человеческого материала. Их формируют иные задачи – принципиально иного уровня; у них иная вмещающая среда – в значительной степени космополитическая; они – человеческий результат немыслимо жёсткого отбора и т.д. Ближний круг – ведь это в значительной степени продукт на экспорт. И это именно те люди, которым приходится решать реальные проблемы недоделанной страны, живущей на природное подаяние, а не просто перераспределять это подаяние, чем занимаются остальные 99% служилого люда при дворе и в сатрапиях. Соответственно, плохая новость в том, что за пределами этих нескольких сотен кремлёвских человек, то есть в многотысячной «большой свите Императора», мы увидим примерно такое же мелкочеловечье, что и в пермском филиале режима. Только лоска побольше. Ведь Путин – Император серости. Его гвардия – жлобы и гопники всех мастей: от бизнесовых хамов из госмонополий до экспертной и медийной шпаны, нагло, но с огнём в глазах, оправдывающих любые хозяйские слабости и глупости.
1.2 Хитрые путинцы – люди бОльшего человеческого масштаба, они дальновиднее и политически изощрённее предыдущих, им не чужды фантазия, рефлексия, стратегическое планирование. Однако зашкаливающий эгоцентризм не позволяет им безоглядно отдаться радости верноподданнического служения – им постоянно чего-то не хватает. Они постоянно ищут каких-то иных возможностей, иных путей, но строго в рамках намеченного Императором курса. Беспрекословно лояльные Владимиру Путину и его режиму, они не очень явно, но противопоставляют себя кондовым «верным путинцам» да и всем прочим. Более того, они даже могут отыгрывать своего рода внутрирежимную альтернативу – как бы «другой путь» внутри генеральной линии. По факту этот «другой путь» – всего лишь иной стиль политической самопрезентации, проявляющийся в использовании более современных политических технологий и риторических забав со всякими «прогрессивными дискурсами». Иногда это почти классический «медведевский стандарт». Во многих регионах самым доступным и очевидным оформлением миссии «внутрирежимной альтернативы» стала для них ниша губернаторской или мэрской оппозиции, при том условии, что эта оппозиция более или менее вписывается в местную «Единую Россию».
«Хитрые путинцы» более свободны и самостоятельны в тех политических и государственных сферах, где «интерес Кремля» не очевиден или активно не проявлен (например, градостроительная, культурная, экологическая и тому подобные политики). Сегодня в Перми «хитрых путинцев» немного (раньше было больше). Многие из этих немногих лишь время от времени пробуют себя в этом амплуа. Наиболее они заметны в региональном парламенте, в руководстве некоторых пермских федеральных ведомств, несколько человек близки к такому политическому позиционированию в региональной и городской исполнительной власти. Примерить на себя эту непростую роль пытались, иногда по молодости, многие пермские политики: Игорь Сапко, Олег Жданов, Илья Неустроев, Олег Хараськин, Елена Гилязова, Дарья Эйсфельд и некоторые другие. Не оставляет таких попыток Илья Шулькин. Много «хитрых путинцев» было в окружении губернатора Олега Чиркунова. Но наиболее ярко и последовательно проявил себя в этом имидже, конечно, Дмитрий Скриванов. Только ему удалось закрепиться в этом амплуа практически институционально. Ту же политическую нишу сегодня активно пытаются заселить и некоторые представители нового поколения путинских политических активистов. Здесь в качестве яркого, но пока безрезультатного примера можно вспомнить околорежимные метания Ильи Лисняка - создателя пермского молодёжного официоз-активизма.
В среднесрочной перспективе «лояльно-альтернативный» имидж таких людей как Дмитрий Скриванов политически наиболее перспективен и тактически наиболее гибок внутри режима. «Верные хитрецы» могут очень пригодиться «совокупному Путину» в случае очередной «АВТОРИТАРНОЙ ОТТЕПЕЛИ» – отката Кремля к «политической вменяемости» под давлением внешнеполитических и внутриэкономических обстоятельств. И уж совсем незаменимыми они могут стать на переходном этапе ВЕРХУШЕЧНОГО ПЕРЕВОРОТА – нереволюционного свёртывания «одиозного путинского режима». Даже и в РЕВОЛЮЦИОННОМ СЛУЧАЕ их опыт и имидж могут быть востребованы новыми властями, причём, и национал-патриотическими, и либерально-патриотическими (оголтело нацистским, откровенно левацким и либерально-фундаменталистским силам в ближайшем будущем мало что светит, но их радикализм может оказаться значимым фактором в моменты переломов и неустойчивых пиковых равновесий – достаточно вспомнить феномен влиятельности украинского «правого сектора», имеющего всего 2% электоральной поддержки).
1.3 Эксперт-фавориты – циничные активисты-авантюристы, аморальные профессионалы, как правило, в сферах коммуникаций, медиа, политических и социальных технологий, для которых путинский режим стал благодатной платформой для максимальной самореализации. Они – игроки по жизни, политические артисты, освоившие власть манипуляции, паразитирующие на эгоизме и тупости путинских политиков. Мотивационно они – фанатики собственной самореализации, попутно получающие чистое удовольствие от интриг, стравливания людей, манипулирования чужими карьерами и капиталами. Их берут «решать задачки», а они приходят ублажать свои комплексы и затаённые амбиции. Их собственный капитал: талант в фабрикации информации, моральная и идеологическая сверхгибкость, животное чутьё на человеческие слабости. Их совсем немного, но они очень значимы в политических играх путинистов. Для режима они – производители «современности» и «креатива». В сегодняшней Перми самым ярким представителем этой когорты путинских активистов является Кирилл Маркевич – театральный злодей-охранитель вялого и бессмысленно-упорного басаргинского режима. В этом смысле Кирилл Маркевич при Викторе Басаргине – ремейк Марата Гельмана при Олеге Чиркунове.
Вообще амплуа «эксперта-фаворита» распространено при «путинских дворах» как на региональном, так и на федеральном уровне. В своё время в эту же игру, но уже с самим Императором, пытался играть, например, Глеб Павловский, но что-то там не заладилось или Глеб Олегович сам вовремя одумался – масштаб личности всё-таки другой.
Политические артисты вроде Кирилла Маркевича и Марата Гельмана – именно активисты путинского режима. Только авторитарные режимы и режимчики с их институциональным фаворитизмом и прорвой хозяйских капризов и прихотей создают уникально благоприятную среду для любого авантюризма и самых нелепых амбиций. Профессиональные эксперты-манипуляторы кровно заинтересованы в максимальной пролонгации режимов, столь полно вмещающих их амбиции, ведь профессиональное ублажение хозяйских капризов фавориты обменивают на почти абсолютную в рамках режима вседозволенность. Поскольку в открытых самовоспроизводящихся государственных системах с укоренёнными институтами публичной конкуренции такое просто невозможно, постольку политические артисты и авантюристы всех мастей всегда за автократии с их закрытыми и волюнтаристскими обычаями властвования. Помимо прочего, Кирилл Маркевич и Марат Гельман – наглядный пример материализации известного тезиса о том, что «идеологии всегда проигрывают интересам», в данном случае – просто деньгам. Бывают, конечно, исключения и очень замечательные, по сути героические, но не в этих случаях. Будучи в социокультурном смысле «людьми либеральных взглядов», Гельман и Маркевич с детской лёгкостью забывали о своих мировоззренческих предпочтениях, безоглядно и рьяно служа бюрократическим региональным деспотиям Олега Чиркунова и Виктора Басаргина, таким разным и таким одинаковым.
1.4 В стане путинских государственных активистов есть и вовсе активисты-простаки – сущие «пионеры». Но поскольку для большинства из них это в общем-то возрастная или культурно-образовательная проблема, иногда – следствие издержек основной профессии, далёкой от политики и госслужбы, поэтому примеров я приводить не буду – у них ещё есть время образумиться под тяжестью опыта и ответственности. Впрочем, одного нельзя не назвать, ибо его ресурсы самообразумления, видимо, уже исчерпаны – министр культуры Пермского края Игорь Гладнев. Вместе с Кириллом Маркевичем он – «звезда» новейшей кадровой политики губернатора Басаргина.
2. ПУТИНСКИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ СОЧУВСТВУЮЩИЕ
2.1 Бизнес-путинцы - тихие эксплуататоры режима с депутатскими и прочими мандатами. Деловые люди во власти, зарабатывающие на государстве. В путинском режиме они – цвет политического болота: во всём согласные с генеральной линией, ни по каким поводам особенно не высовывающиеся, но упорно роющие и обустраивающие ходы и лазы к бюджетным и нормативным сокровищам режима. Режим терпит, ибо политическое болото – это святое. Их активное сотрудничество с путинской вертикалью прямо пропорционально получаемым от неё преференциям и прибыли. Некоторые из них иногда чуть слишком увлекаются «генеральной линией» или становятся заложниками лояльности режиму и тогда они делают (или им приходится делать) политическую карьеру, но никогда не головокружительную, поскольку они так и остаются неполитиками. У них нет собственного политического видения и собственного политического пути, у некоторых нет даже «внутрирежимных политических взглядов». Делая политическую карьеру, они просто страхуют и подкармливают свои бизнесовые интересы или платят политической активностью за оказанные им «государственные услуги» (хотя многие из них искренне со мной не согласятся). Наиболее яркие пермские представители активно сочувствующих режиму бизнес-политиков: Президент Ассоциации «Российский Индустриальный Альянс», функционер «Единой России» и депутат Законодательного Собрания Юрий Борисовец; председатель правления ЗАО «ЮКОН Груп», очень авторитетный спортсмен и функционер «Единой России» Владимир Нелюбин; глава администрации губернатора Пермского края, в прошлом сити-менеджер Перми и хозяин многих и разнообразных бизнесов Анатолий Маховиков; генеральный директор ОАО «Пермский завод силикатных панелей», депутат Законодательного Собрания и секретарь регионального отделения «Единой России» Николай Дёмкин; Председатель Совета директоров ОАО «Метафракс», депутат Законодательного Собрания и первый заместитель секретаря регионального отделения «Единой России» Армен Гарслян; директор филиала «Пермский» ОАО «Волжская ТГК» Сергей Богуславский и многие, многие другие, включая местный средний бизнес оккупировавший Пермскую городскую Думу.
Так или иначе, в Перми такие «бизнес-путинцы» составляют значительную часть или даже большинство краевого Законодательного Собрания, городской Думы и регионального политического совета «Единой России». «Бизнес-путинцы» – главный генератор системной коррупции в путинском мироустройстве. Они же – и реальная опора режима, но ненадёжная. Они с лёгкостью отпадут от путинской недоимперии, но только в случае её явной и относительно длительной слабости и при очевидной политической силе оппонентов (как в своё время отпали «советские директора» от бедной КПСС). Что принципиально важно: сами они активно вкладываться в усиление слабеющего режима не будут – только подпинываемые самим режимом, и то со всякими отмазами и увёртками. Есть только один вариант развития событий, при котором «бизнес во власти» может показать зубы и не по-детски вступиться за режим – если альтернативная политическая сила будет настаивать на тотальном, политически и идеологически обусловленном переделе собственности, национализации, экспроприации и т.п. (правда, в современной России среди реальных политических сил таких, по-моему, нет). Но и здесь всё может пройти по мягкому для них варианту, если в случае «настоящего российского катаклизма» Европа, Турция, Индия и Китай оставят довольно широкие и комфортные эмиграционные окна для тех, кто заранее побеспокоился о сохранении капиталов. Если будет куда сбежать без катастрофических потерь – они сбегут. Собственно говоря, многие постепенно уже «бегут».
2.2 Чиновники-служаки. Настоящие бюрократические «полковники», «майоры», «капитаны» – классические государственные патриоты, идущие за государством в любые огонь и воду, но … за любым государством. Для них характерно принципиальное отсутствие политических амбиций, они до крайности дисциплинированы внутри вертикали, их коррумпированность лишена жлобской наглости нуворишей и, скорее, является следствием корпоративной традиции и «вертикальной солидарности», чем проявлением простой человеческой жадности. «Государственнический фундаментализм» позволил предыдущей генерации этих людей с относительной лёгкостью перекочевать из советских кабинетов в российские, с такой же относительной лёгкостью они перекочуют и в следующие. Поскольку государство для них «превыше всего», постольку и с Владимиром Путиным они до тех пор, пока «государство – это он».
Не надо забывать, что государственный патриотизм в реальной жизни многих его носителей конвертируется в добротный бюрократический профессионализм, пригодный и полезный при любых режимах. Лучшие из них реально болеют за порученное им и многие годы обихаживаемое дело. У бюрократов собственная гордость, свои, вполне позитивные и рациональные, конвенции о должном. Уважайте их гордость и их конвенции, и вам будет о чём с ними договариваться. Но я – о настоящих бюрократических «полковниках», «майорах», «капитанах» (в том числе женщинах), их легко отличить от всякой чиновной швали, прибившейся к режиму в поиске тёплых и доходных местечек.
2.3 «Бюрократические амазонки» – мощные чиновные тётки (иногда тётушки). Почти в каждом среднем или крупном бюрократическом подразделении – департаменте, отделе, комитете – вы найдёте такую «хозяйку конторы», цементирующую коллектив блюстительницу корпоративных нравов, технологий и традиций. Они – соль бюрократии, недооценённый её неформальный стержень. Иногда «хозяйка» совпадает с начальником подразделения, но чаще не совпадает. «Бюрократические амазонки» – активные и эффективные сторонники режима, но лишь в рамках хорошо работающей вертикали, которую они искренне и самоотверженно блюдут, каждая на своём месте – такую они выбрали социализацию. Бюрократическая вертикаль – это их вариант патриархальной семьи. Их миссия – блюсти писаные и неписаные традиции чиновничьего общежития, обеспечивать преемственность и воспроизводство укоренённых бюрократических практик и ритуалов. Они на виду и повсюду, но нужно уметь их видеть. Любые системные сбои в путинской вертикали приведут и к системным сбоям в их мотивации. В случае «катаклизма» они просто будут ждать нового хозяина, а многие и вовсе разбегутся по «нишам выживания». По большому счёту, они – не путинские, они – «вертикальные». Если что, они кристаллизуются на любой следующей государственной вертикали. А если следующая государственная вертикаль будет маловместительной или невразумительной, будут искать её в других местах – иерархий, нуждающихся в социальном цементе много.
2.4 Чиновная молодёжь «путинского призыва». Сегодня это, как правило, те самые ребята, которые 5-15 лет назад, поступая в ВУЗы, осознанно выбрали «государственное управление» или другие солидные специальности, подходящие для хорошего старта бюрократической карьеры. На пике нефтегазового «вставания с колен» они были соблазнены магией «всемогущей государственной корпорации», этой «вертикальной фаланги», которая делегирует каждому своему верному солдату частичку своего необоримого могущества и священной власти над людьми. В отличие от «служак» и «бюрократических амазонок», мотивы многих молодых чиновных карьеристов изначально сугубо мальчикОвые. Они – своего рода романтики тотальной бюрократии. Но, как и «служаки» с «амазонками», они служат, прежде всего, самой вертикали, системе, корпорации, но не её демиургу, точнее, каждому из тех, кто её символизирует в данный конкретный момент, в данном конкретном департаменте. Их фамилии в качестве примера называть не буду, поскольку они молоды, да и фамилии и личности многих из них принципиально не важны, ибо они самореализуются, растворяясь в системе и питаясь плодами её анонимной иерархической мощи и солидарности, такой непонятной простым смертным.
2.5 «Государственные зубры» – в основном возрастные, статусные чиновники, часто с советским бекграундом, добротно консервативные и обыденно разумные, но в 90-е годы они были безвозвратно зомбированы «крахом государства» и «ужасом безбрежной конкуренции» – они нашли в путинском искусственном государстве хоть какое-то успокоение. В отличие от путинских активистов, они не служат лично Владимиру Владимировичу и уж тем более его наместникам. В отличие от «служак», у них есть политические амбиции, но им поздно, да и не солидно играть «первых учеников». Но они благодарны Императору и созданной им системе за обретённый экзистенциальный покой и за возможность остаться и даже продвигаться в государственной «табели о рангах». Их благодарность – в лояльности, но не в активизме и уж тем более не в лакействе. За всех этих блатных, бизнесовых и экспертных «путинских выскочек» они костьми ложиться не будут, но и «против ветра» – ни-ни. В российской традиции они вполне достойные люди, но «уходящая натура» – не буду их беспокоить упоминанием.
2.6 «Свадебные бюджетники» – политическая массовка от «социалки». Отличники бюджетных специальностей, призванные во власть (как правило, в законодательную или «партийную») исключительно в целях представительства бюджетнической опоры режима. Как правило, это люди с именем в своих профессиональных средах и даже шире, как правило, руководители учреждений, из тех, что на слуху. Изначально далёкие от всей этой «политической возни», они, тем не менее, с благодарностью принимают «неожиданные предложения» и стараются им соответствовать. Бюджетный естественный отбор позаботился о том, чтобы большинство из них были политически абсолютно несамостоятельны, да и не пытались таковыми быть. В лучшем случае они используют подвернувшиеся возможности для наращивания профессионального капитала (собственного или корпоративного), в худшем – ведомые чувством глубокой благодарности, оттарабанивают положенную роль, не вкладываясь в неё душой, но увязая в чертогах властного престижа. Так или иначе, в режиме они – люди случайные и мало значащие. Что, кстати, позволяет им в большей степени сохранить душевное здоровье, в отличие от многих прочих имперских служителей. Вообще, есть подозрение, что профессионал, успевший сделать карьеру до имплантации в путинский режим, не сможет быть его эффективным пособником, даже если захочет (эффектное ивент-представительство в отдельных случаях – не в счёт). Если он только не деятель культуры – у них всё по-другому и очень разнообразно. Среди ярких и классических пермских представителей «свадебных бюджетников» можно назвать ныне покойного Сергея Суханова, выдающегося хирурга, основателя пермского «Института сердца», руководителя регионального штаба народной поддержки Владимира Путина на президентских выборах 2012 года и регионального отделения Общероссийского народного фронта; Ирину Ивенских, бывшего директора пермского лицея № 10, заместителя председателя краевой Общественной палаты, функционера Общероссийского народного фронта, депутата Законодательного Собрания, а сегодня и вице-премьера краевого Правительства, курирующего культуру, спорт и образование.
3. ПУТИНСКИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПОПУТЧИКИ
3.1 Просто профессионалы на службе режима. Как правило, наиболее способные и даже лучшие в своих сферах специалисты, которым в силу самых различных обстоятельств пришлось профессионально самореализовываться в структурах путинского государства. Профессионалы в самых различных отраслях человеческой деятельности: от юристов и экономистов до социологов и экологов, врачей и учителей. Наиболее интересные и по-человечески симпатичные представители режима. В отличие, например, от «свадебных бюджетников», их привлекают не на политические, а на аппаратные и экспертные должности и именно как профессионалов, а не как представителей клиентских групп режима. Профессионалы на службе режима, конечно, не бойцы, их жизнь в путинских государственных органах переполнена тягостными, зачастую унижающими профессию, компромиссами, большими и маленькими. Многие к этим компромиссам безвозвратно привыкают, но многие, как могут, блюдут свою профессиональную честь и репутацию – пытаются играть с режимом в «компромиссные компромиссы». Некоторые из них срываются в политические и бюрократические карьеры. Но если предприниматели попадают в воронку вертикали, будучи заложниками прибыли, то эти попадают туда же, будучи заложниками профессии. Режим соблазняет их новыми профессиональными возможностями, как правило, иллюзорными в путинском государстве, которое имманентно заинтересовано не в профессионализме, а в служении. Их много. Их очень много. В отдельные «исторические моменты» они занимали до половины высших и средних должностей во многих подразделениях региональной и городской административных машин, немало их было и в прежних депутатских составах. Несмотря на то, что в Пермском крае сегодняшний басаргинский режим активно вымывает профессионалов из вертикали, их по-прежнему немало. И им всё более дискомфортно в нарастающем политическом и административном идиотизме позднепутинской вертикали. Назову лишь самых ярких бывших, чтобы не портить реноме сегодняшним: бывший министр здравоохранения Пермского края Анастасия Крутень, бывший министр образования Пермского края Николай Карпушин.
3.2 Лояльно-независимые политики. В Перми, это человеческий феномен, прежде всего, краевого Законодательного Собрания. «Лояльно-независимые политики» вполне комфортно живут и действуют в путинском государстве, но как бы МИМО путинского режима, как бы его нет для них или он как анонимная глобальная стихия, которую остаётся только учитывать и терпеть. Они демонстративно региональные политики и составляют значимую часть оппозиции губернатору Басаргину. Некоторые из них представляют в парламенте лояльно-оппозиционные партии. Они не противники Путина, но и не соратники ему. Они активно взаимодействуют с режимом, но не продвигают его, аккуратно балансируя на грани «лояльной нейтральности с элементами неподдержки». Однако, поддерживая на региональном уровне федеральную модель псевдооппозиции, они вкладываются в устойчивость режима, как минимум, федерального. У лояльно-независимых политиков, конечно, не хватит политического темперамента и воображения, чтобы вписаться в «нацистский» или «либертарианский» революционный сценарий, но, как и «хитрые путинцы», они будут очень востребованы, если вдруг случится верхушечный переворот или очередная оттепель. В качестве примера, я бы позволил себе причислить к этой категории путинских попутчиков депутатов Законодательного Собрания Лилию Ширяеву («Справедливая Россия»), Вадима Чебыкина (КПРФ).
3.3 Бюрократическая пехота – мужчины и женщины – исполнители по жизни, чиновники среднего и нижнего звена, не порабощённые магией вертикали, не чающие большой государственной карьеры, живущие в бюрократическом коконе своей частной жизнью. Путинский режим для них – это всего лишь комфортная среда обитания: сносная зарплата, должность, предполагающая чуть большее уважение окружающих, и всякие государственные формальные и неформальные гарантии, создающие вожделенную стабильность. В путинском государстве и его региональных филиалах их тьмы и тьмы, этих бессмысленно лояльных «тётенек с чайниками» и «мальчиков с компьютерами», находящихся с режимом в состоянии вегетативного симбиоза (растительного, примитивно физиологического сожительства). Как и от любых наёмников нижних рангов, от них ничего не зависит. Но как любые наёмники, столкнувшиеся со слабостью работодателя, они очень даже могут «прижать его к стенке», но только в атмосфере «всеобщей вседозволенности».
***
Несколько уточнений.
***
Надо бы что-то сказать и о силовиках. Их позиция в грядущем свёртывании путинского режима, безусловно, очень значима. Но для меня они – terra incognita или классический «чёрный ящик»: что в нём творится – мне неведомо. Кто они и что они, зачем они что-то делают, а что-то не делают – можно только догадываться. О чём-то, конечно, можно судить по их внешним активностям – на «выходах» из «чёрного ящика», но это будут только самые общие суждения. Одно для меня абсолютно очевидно: как и все прочие государевы органы и люди, они – очень разные и легко впадают в «разброд и шатания» под воздействием глобальных социальных катаклизмов. Простое наличие табельного оружия и комнат для допросов не делает их более эффективными слугами режима, если режим утрачивает глобальную устойчивость и не может гарантировать благоденствия своим слугам.
Если говорить о главных видимых игроках на поле путинской безопасности – МВД и ФСБ, то мне представляется, что их предполагаемая зловещая охранительная роль в грядущем процессе свёртывания режима несколько преувеличена. Ведь если посмотреть на поведение российских «охранки и полиции» в моменты основных российских социальных катаклизмов последнего столетия (1917 год и 1991 год), то мы увидим: ничем они особенно не помогли свёртываемым режимам, даже те из них, что пытались помочь, но многие и не пытались, а заняли вполне себе прагматичную выжидательную позицию (я бы даже сказал, глубоко патриотическую по своей сути), а некоторые и вовсе вставали на сторону восставших элит и контрэлит.
Охранительную активность и эффективность спецслужб в «нормальные периоды» мы переносим и на периоды социальных и политических бурь, а это неверно. В конечном счёте, силовики такие же чиновники, служилые люди – они хотят доверять работодателю и рассчитывать на него при планировании своего будущего. И как только государственный работодатель морально/политически/социально слабеет – у всех начинаются проблемы. Поэтому важно понимать, что спецслужбы, обслуживающие устойчивые бодрые режимы и спецслужбы в смутные времена – это совершенно разные спецслужбы, с несопоставимым потенциалом прочности и эффективности.
Ну и что, что КГБ был всемогущим и ужасным при «развитом социализме». Стремительная деградация государственного заказчика с необходимостью привела и к деградации самого КГБ, что, в частности, проявилось в странной, хоть и героической (я не иронизирую) выходке с ГКЧП.
Вместо того, чтобы традиционно циклиться на ФСБ, я бы на месте коллег, в контексте грядущего, был повнимательнее к российской прокуратуре. За последние годы наша прокуратура приобрела совершенно особый статус при Императоре. Её основная функция – надзор за соблюдением законности (функция сама по себе странная в системе путинского «условного права») – всё более отходит на второй план. При позднем Путине именно прокурорские (а не офицеры ФСБ и МВД) превратились в реальных «опричников режима», в «эскадроны политической и экономической смерти» для провинившихся представителей элит и контрэлит. Именно через прокуратуру проходят основные политические заказы кремлёвской команды. Создаётся впечатление, что именно благодаря этой «избранности» прокуратура стала сегодня эпицентром и одним из основных операторов политической и экономической коррупции в стране. Если это так, то прокурорские особенно крепко и, я бы сказал, кровно привязаны к «совокупному Путину». И тогда, если что, то цепляться за режим они будут дольше и упорнее, чем кто-либо. Ибо любому послепутинскому правительству будут нужны профессионалы из полиции, госбезопасности, Армии, а кому будут нужны «профессионалы» из «службы политических и криминальных заказов», кровно повязанные с канувшим режимом и заточенные именно под его интересы и прихоти…
Я не идеализирую МВД, ФСБ, Армию и других силовиков – путинский режим развращает и пачкает всех, кого нанимает и использует. Но на исходе режима, возможно, именно с прокурорскими мы намучаемся больше, чем с кем-либо. Возможно, именно они будут до «последнего конца» сопротивляться неизбежному и доставать остальных силовиков. В том числе и у нас, в Перми.
Декабрь 2015 года
После Путина к власти придут хуже Путина, но есть список чудес против этого
09.06.2014